Биография

     На родине писателя Евгения Николаевича Чирикова советское литературоведение долгое время замалчивало его имя. Прошло долгих 60 лет со дня его смерти в Праге, когда началось возвращение творчества забытого писателя на родину. Имя Евгения Николаевича Чирикова (1864 – 1932), неизвестное большинству современных читателей, было чрезвычайно популярно в конце XIX – начале XX века. Произведения писателя с интересом читали в кругах демократической интеллигенции как в российской столице и провинции, так позже и в эмиграции. Его пьесы шли на сценах многих театров, в том числе в Московском Художественном театре, а некоторые из них с успехом ставились и за границей.

     Е. Н. Чириков родился 24 июля (5 августа) 1864 года в Казани, в семье безземельного дворянина. Отец писателя – офицер в отставке, служил становым и помощником исправника в различных уездах Казанской и Симбирской губерний. Детство будущего писателя прошло в селах и уездных городах Поволжья, а товарищами его детских игр часто были крестьянские ребятишки. Впоследствии Е.Н. Чириков вспоминал, что первыми его воспитателями, педагогами и наставниками были Волга, улица и общение с детворой всех классов и сословий, которые и дали ему «первые уроки равноправия и пренебрежения к узким рамкам сословности».
     В одиннадцать лет Чириков поступил в казанскую гимназию. «В гимназии был надзирателем Николай Николаевич Шестаков, который заведовал классной библиотекой. Он любил литературу и умел внушать любовь к книге нам, гимназистам; отлично читал вслух и умел передать нам благоговейное отношение к писателям. Под его руководством я проглотил много книг и в пятом классе, в преступном сообществе с несколькими товарищами, уже принимал участие в тайном гимназическом журнале, где писал сатиры на учителей и воспевал в стихах и прозе родную Волгу».
     Поступив в университет, Е.Н. Чириков сразу же примкнул к революционно настроенному студенчеству, участвовал в различных кружках «саморазвития», сочинял и выпускал в свет с помощью гектографа «нелегальные произведения».
     4 декабря 1887 года в Казанском университете произошли крупные волнения, вызванные репрессиями правительства против передового студенчества, ущемлением прав университетов. Состоялась знаменитая сходка, в которой принял участие студент Ульянов. Очень часто биографы В. И. Ленина, в том числе и в школьных учебниках, цитировали выдержки из рассказа «очевидца» этой сходки. Анонимным автором этого рассказа «Судьба» был Е. Н. Чириков. Через два дня после сходки в университете Чирикова арестовали в числе главных зачинщиков и выслали из Казани в Нижний Новгород. В Нижнем он остановился на квартире писателя Н. Е. Каронина-Петропавловского, о котором на всю жизнь сохранил светлые воспоминания. Через несколько дней после его приезда в квартире Каронина-Петропавловского был произведен обыск, Чирикова опять арестовали. Теперь его обвиняли в сочинении сатирической «Оды Александру III», которую Чириков читал на собрании народнической интеллигенции. В тюрьме ему разрешили читать и писать для газеты, а его произведения через контору тюрьмы пересылались в редакцию "Волжского Вестника", с которым он тесно сотрудничал уже на протяжении нескольких лет. Позже Е.Н. Чириков вспоминал: «Написал в тюрьме большой рассказ, который благополучно прошел цензуру и был напечатан в нескольких номерах "Волжского вестника" за моей полной подписью. Читал и писал вообще запоем. Перечитал всех классиков – как русских, так многих немецких и французских. Вообще, с чувством благодарности вспоминаю свою первую тюрьму: она сильно расширила круг моих знаний и дала возможность погрузиться в серьезное изучение художественной литературы». Через два с половиной месяца Чирикова освободили за недостатком улик и отдали под надзор полиции на три года, с запрещением жить во всех университетских городах и крупных центрах.
     Начинается полоса скитаний в жизни писателя, вынужденного часто менять местожительства по независящим от него обстоятельствам. В 1888 году он живет в Царицыне, где встречается с Горьким; через несколько месяцев «волею администрации» переезжает в Астрахань, где происходит его встреча с Чернышевским, о которой Чириков впоследствии неоднократно вспоминал. В Астрахани он работает в местных газетах «Вестнике» и «Астраханском листке», публикует в Гайдебуровских «Книжках Недели» очерк «Свинья», который хвалил Н. Г. Чернышевский.
     В начале 1892 года Чириков был вновь арестован и переправлен в Казань в связи с процессом молодых народовольцев. В Казани, благодаря хлопотам матери, его освобождают под залог, который внесла газета «Волжский вестник», куда он принят секретарем и фельетонистом. Кругом кипит жизнь и весенняя радость, тем более, что в жизни его появляется молодая гимназистка с огромными золотистыми косами. Это была Валентина Георгиевна Григорьева, будущая жена писателя и родная сестра Михаила Григорьева, одного из первых марксистов в России.
     Следствие по делу закончилось и 22 февраля 1892 г. Е.Н. Чирикова вновь отправляют в тюрьму. Его обвиняли в том, что он не донес властям о местопребывании бежавшего из Сибири террориста Сабунаева, с которым у него произошла в Астрахани случайная встреча. За Чириковым прочно утвердилась репутация «политически неблагонадежного», хотя к этому времени он уже начал отходить от непосредственной «революционной деятельности». Об этом однозначно свидетельствуют чудом сохранившиеся письма писателя к невесте из казанской тюрьмы.
     После тюрьмы Чирикову разрешено остаться в Казани при условии что он будет жить «смирно, без вмешательства в политику». Он вновь становится секретарем и сотрудником «Волжского вестника», а 19 августа 1892 г. венчается в Кирило-Мефодиевской церкви в Казани с В.Г. Григорьевой.
     Печататься Чириков начал рано, но днем, с которого он стал считать себя писателем было 5 января 1886 г., когда в «Волжском вестнике» появился его рассказ «Рыжий». Вскоре стихотворения, фельетоны и рассказы его начинают появляться в этой казанской газете регулярно. Печатался он как под полным именем и фамилией, так и под псевдонимами: Валин, Е. Ч., Есть Червь, Обыватель, Ий — Ов и др. Наиболее многочисленны публикации писателя появлялись в «Волжском вестнике» за 1892 г. – их не менее тридцати девяти. По-видимому, любовь и связанные с ней эмоциональные переживания, духовно обогащают его в это время и побуждают к активному творчеству. В воспоминаниях писатель подтверждает: «Счастье рождало буйное вдохновение». Нужно сказать, что «Волжский вестник» в то время был совершенно исключительной областной провинциальной газетой, как по своему общественному значению, распространению и влиянию, так и по своим литературно-художественным качествам. Здесь работали и писали: Н. Ф. Анненский, В. Г. Короленко, С. Каронин, Д. М. Мамин-Сибиряк, Глеб Успенский, Н. К. Михайловский и др. Таким образом, Чириков сразу очутился в компании писателей, чьи имена в то время были широко известны в России. Вдохновленный доброжелательным отношением и своими первыми успехами, он много и увлеченно работает. Популярность Чирикова растет не только среди студенчества, но и среди интеллигенции, и он становится постоянным сотрудником газеты.
     М. Туринский в своих воспоминаниях хорошо передает атмосферу редакции «Волжского вестника» тех лет: «В самой редакции вокруг милейшего, вечно веселого и радушно всем раскрывающего свои объятия редактора (Н. П. Загоскина — Е. Ч.) царил бодрый дух увлечения своим делом, веселия и доброжелательства. Скоро она стала чем-то вроде дневного клуба, куда охотно заходил всякий, чтобы просмотреть столичную прессу, узнать важную новость или просто потолковать с душевными людьми. Скромным секретарем редакции и был Чириков, только что тогда начинавший свою литературную деятельность и мало кому известный даже в самой Казани. Опытный редактор оказался очень полезным руководителем молодого таланта, а на тех очерках провинциальной жизни, которые лет десять спустя Чириков помещал в «Русской Мысли», ясно видны добрые плоды «Загоскинского влияния». Однако вскоре, в связи с фельетоном на профессора Осокина, Чирикова вновь высылают из Казани. Он поселяется сначала недалеко от Казани, в Верхнем Услоне, а весной 1893 г., вместе с молодой женой, переезжает в Алатырь.
     Полтора года жизни в Алатыре — одна из светлых страниц жизни молодого писателя, о которой он всегда вспоминал с особой теплотой. «Не страшна была, а мила тогда эта глушь, это захолустье, медвежья берлога в огромных сосновых лесах, прорезанных светлой и бурной рекою Сурой. Весь мир тогда был для нас друг в друге, и хорошо было, что ничто не мешало здесь нашей уединенности». Заслонить счастье не смогло ничто: ни сухая, скучная работа в счетоводстве на строящейся от Казани ветке железной дороги, ни смерть первого ребенка Чириковых — дочери Зои. В Алатыре он начинает работу над крупными рассказами, которые позднее будут опубликованы в столичных журналах.
     В 1894 г. писатель переезжает в Самару. Здесь он становится сотрудником и членом редакции «Самарской газеты», получает постоянный заработок. Он уже известный в Поволжье журналист, его фельетоны и статьи пользуются большой популярностью. В Самаре Чириковы находят интересную литературную среду, ведут насыщенную общественную жизнь. Он знакомится с местной интеллигенцией, непосредственно наблюдает идейные столкновения сторонников различных взглядов. Именно во время пребывания Чирикова в Самаре решается окончательно вопрос о публикации его крупных рассказов в толстых журналах. Сначала он послал рассказ «Ранние всходы» в «Русскую Мысль», но получил от г. Лаврова ответ: «Написано с несомненным дарованием, но мы не можем занимать наших читателей героями такого возраста. Сделайте ваших героев более взрослыми и тогда милости просим!» Затем этот же рассказ был послан Чириковым в «Мир Божий». Через некоторое время он получает благожелательный отзыв от А. Давыдовой, издательницы журнала. В своем письме она писала: «Вещь эта меня привела в восторг своей талантливостью! Обыкновенно, когда пишут о детях, всегда выходит делано, всегда сюсюканье, а тут вдруг так чудесно, правдиво, так тонко понята детская душа. Прелесть».      Несомненно, что начать публиковаться в столичных журналах Е.Н. Чирикову помогла именно А. Давыдова. Не имея возможности опубликовать «Ранние всходы» в ближайших номерах своего журнала, Александра Аркадьевна обращалась к Н.К. Михайловскому и к другим редакторам. От него, редактора известного народнического журнала «Русское богатство» Чириков в 1894 г. также получает письмо. Михайловский писал, что посланный в «Русское богатство» и принятый к печати рассказ Чирикова «Gaudeamus igitur» понравился ему, и предлагал молодому писателю и в дальнейшем сотрудничать в журнале. «Надо знать, — вспоминал Чириков, – что значило в нашу пору для начинающих писателей попасть в толстый журнал, да получить еще благословение такого всесильного критика, каким был Михайловский! Мою радость можно было сравнить с чувством человека, который, долго блуждая по глухим грязным проселочным дорогам, неожиданно выехал вдруг на большую дорогу, с телеграфными столбами, с почтовыми станциями, с лихо мчавшимися тройками. Счетовод превратился, наконец, в настоящего писателя!..»
     В результате, с небольшим перерывом, в столичных журналах было опубликовано сразу несколько рассказов Чирикова, а сам он получает предложение к дальнейшему сотрудничеству. С этого времени его работы стали публиковать в толстых журналах регулярно. В Самаре у Чириковых родилась дочь, которую Евгений Николаевич назвал поэтическим именем Новелла. Кроме забот о жене и теще, теперь появились новые, и писатель вынужден искать дополнительный заработок. Среди поклонников чириковских хлестких фельетонов оказался генерал Григорович, который служил главным контролером Самаро-Златоустовской железной дороги. Он и предложил взять писателя на условиях вольного найма секретарем с возможностью дальнейшего продолжения им литературной деятельности. Вскоре генерала переводят на службу в Минск, а вместе с ним переезжает туда со своей семьей в 1895 г. Е.Н. Чириков. Пока же он дожидался в Самаре перевода, Григорович не только заочно зачислил Чирикова на службу своим помощником, но и  втайне представил его к награде. Так, неожиданно для себя, писатель стал кавалером ордена святого Станислава.
     В Минске Е.Н. Чириков, уже как известный литератор, продолжает активно и плодотворно работать. Он становится помощником ревизора в контроле Либаво-Роменской железной дороги, где нашла себе пристанище большая часть минской интеллигенции. Он принимает участие в общественной деятельности местной передовой интеллигенции, а также в судьбе украинской писательницы Леси Украинки. Исследователи ее творчества достаточно подробно освещали подробности ее знакомства с Чириковыми. Известно даже, что в свой первый приезд Леся Украинка останавливалась в Минске в доме у Чириковых. Леся сообщала тогда матери: «В Минске я познакомилась с Чириковым… Чириков… два дня назад написал рекомендательное письмо в ред. "Жизни" обо мне; хоть я его, разумеется, об этом не просила, но это мне весьма кстати, и я очень благодарна своему рекомендателю».
     В 1898 г. Е.Н. Чириков вместе с А. Ф. Александровым создают Общество любителей изящных искусств. В Обществе работали 4 секции: литературная, драматическая, музыкальная и художественная. О его популярности свидетельствует тот факт, что через год после создания в общество уже входило более 400 человек. Общество изящных искусств явилось инициатором многих интересных начинаний, получивших широкий резонанс. К примеру, оно выдвинуло идею сбора средств на памятники А. С. Пушкину, А. Н. Островскому, проведения торжественных юбилеев А. С. Пушкина, А. П. Чехова и других великих деятелей русского искусства. Самую тесную связь руководство общества поддерживало с гастролирующими в Минске театральными труппами, предоставляя им свое помещение. Но драматическая секция и сама успешно осуществляла постановки различных пьес и основала народный любительский театр. Первым режиссером был избран Александров, а роль приказчика Мити в первом спектакле народного театра «Бедность не порок» сыграл Чириков. Как писал потом «Минский листок», «любитель не пропустил ни одной черты, ни одного оттенка в этой прекрасной роли». В народном театре играла и красавица жена Евгения Николаевича — Валентина Георгиевна, которая стала впоследствии профессиональной актрисой, игравшей под псевдонимом Иолшина. Несмотря на сравнительно короткий период своей деятельности (около 6 лет), Общество любителей изящных искусств внесло значительный вклад в культурную жизнь города.  Во время пребывания Чирикова в Минске появляется ряд его известных произведений.
     В конце 1897 г. в петербургском журнале «Новое слово» печатается повесть Чирикова «Инвалиды», а немногим более, чем через год, в 1899 в «Жизни» – «Чужестранцы». В повести «Инвалиды» Чириков одним из первых в русской литературе отразил новые явления в общественной жизни России того периода, который характеризовался зарождением марксизма и его наступлением на народничество. В трагической истории главного героя автор изобразил не только трагедию народничества, а трагедию русской интеллигенции вообще.
Повесть вызвала большой интерес читателей и резкую народническую критику. Против Чирикова выступил целый ряд народников и их лидер – Н. К. Михайловский, упрекавший автора «Инвалидов» в том, что образ главного героя грубо тенденциозен, что Чириков не знает настоящих народников и не потрудился их изучить.
     Большое внимание читателей привлекла и повесть «Чужестранцы». Впоследствии М. Горький вспоминал: «Его "Чужестранцы" вызвали широчайший отклик – редакция "Жизни" получила за два, три месяца около 500 писем на имя Чирикова, а он говорил, что у него за год накопилось до двух тысяч. По тем временам это – много».  В «Чужестранцах» Чириков рассказал о жизни в провинциальном городе группы интеллигентов «марксистов», которые пытаются издавать газету и повлиять, таким образом, на окружающее общество. Но все их попытки кончаются неудачей, а сами они оказываются на положении чужестранцев в родной стране. Теперь Чириков подвергся жестокой критике со стороны уже «марксистов», которые упрекали его в поверхностном отношении и в неспособности «понять» марксизм. Оценивая свою творческую и общественную активность в Минске, Чириков писал: «…Оба романа были встречены со злобной партийной нетерпимостью. Одни усмотрели в них насмешку над народниками, другие – над марксистами, в то время как я описывал только пережитую правду жизни. Очевидно, я ковырнул подлинное больное место и оскорбил прямолинейных фанатиков партийных идей своим юмором. От загоревшейся уже тогда грызни народников и марксистов я стоял в отдалении и лишь с добродушным юмором описывал кружковую жизнь революционной интеллигенции, ее радикальную мечтательность и беспомощность, бесполезную жертвенность и вечное скитальчество, стоическую преданность своим программам вопреки требованиям действительности. Но так как появление их совпало со словесной дуэлью между народничеством и марксизмом, то вещи эти были поняты тогда как мое вмешательство в интеллигентскую грызню. В результате – разрыв с "Русским богатством" и другими народническими изданиями и невольное сближение с журналами, ищущими новых путей…» Внимательно наблюдая за всеми явлениями общественной жизни России, Чириков, несомненно, обостренно ощущал идеологическую атмосферу времени и сочувствовал ее прогрессивным тенденциям. Но он никогда не становился политиком или твердолобым идеологическим фанатиком. Это отмечали уже некоторые дореволюционные критики:
‍
‍«… чувство вкуса спасло Чирикова от той опасности, жертвами которой стало большинство более слабой молодежи. Чириков не ушел в тенденции, а предпочел  остаться  просто художником,  спокойным  и чистым  наблюдателем жизни…»
‍
     С другой стороны, он всегда страстно и последовательно отстаивал границы общечеловеческих ценностей. Такая позиция начинает просматриваться уже в этих двух повестях Чирикова, но наиболее полно она воплотилась в его публицистических выступлениях в 1917-1920 гг.  и, особенно, в известном романе «Зверь из бездны».
     В 1898 г. Чириков становится сотрудником петербургского журнала «Жизнь». Его работа в провинциальных газетах, где он выступал в роли фельетониста, очеркиста, хроникера, способствовала тому, что ему было поручено вести постоянный раздел журнала «Провинциальные  картинки».  Об их популярности  А. Измайлов  пишет: «…эти фельетоны Чирикова сначала в "Жизни", позднее в "Русской мысли" были прямо образцами талантливого провинциального обозрения. В провинции раньше всего в этих журналах разрезали эти страницы». Впоследствии эти заметки были изданы отдельной книгой под названием «Тихий омут».
 
    В 1901 г. Чириков попадает  в Художественный театр на постановку «Дяди Вани» А. Чехова, которая его буквально потрясла. «Впервые я увидел, что в театре можно забыть о театре и об актерах и жить одной душой с автором…» — вспоминал он позднее. Вернувшись домой, он пишет свою первую пьесу «На дворе во флигеле», а затем «За славой». В конце 1902 г. обе пьесы уже шли на сцене театра Ф. А. Корша.
     В Минске Чириковым был собран материал и проведена подготовительная работа  для создания наиболее знаменитой его пьесы «Евреи». Пьеса была написана по следам недавних погромов, организованных царскими властями и привлекла всеобщее внимание. «Моя пьеса написана под впечатлениями, вынесенными из пребывания в Минске, в черте еврейской оседлости, и еще более под свежим впечатлением ужасного кишиневского погрома», – писал автор. В августе 1903 г., уже в Нижнем Новгороде, Чириков заканчивает работу над пьесой и  читает ее Горькому и Шаляпину. 22 августа 1903 года Горький пишет Пятницкому: «А теперь – возрадуйтесь и веселитесь. Евгений Чириков написал пьесу "Евреи". Я вам скажу вот что – первый раз в русской литературе является произведение, так славно, метко, верно изображающее отношение к евреям… И все это сделано – хорошо, очень хорошо!.. Пьеса заканчивается трагической картиной погрома, но и без этого она едва ли прошла бы в России даже сквозь общую цензуру… Пьеса произведет огромный шум — это необходимо, это будет». Горький не ошибся – пьесу, боясь ее революционного воздействия, к постановке не разрешили, но в сокращенном виде «Евреев» после настойчивой борьбы с цензурой удалось опубликовать в сборнике пьес Чирикова, изданном "Знанием" в 1904 году. Несмотря на значительные купюры, пьеса несколько лет держалась в репертуаре театров Москвы, Петербурга и других городов России. Она была поставлена Товариществом новой драмы В. Э. Мейерходьда, Театром Корша в Москве, Новым театром в Петербурге. Спектакли в ряде городов производили такое впечатление, что превращались в стихийные митинги и демонстрации протеста. Одним из первых к пьесе Чирикова обратился Орленев, выбрав ее для своих гастролей в Берлине и Америке. И хотя в Берлине эту пьесу уже поставила одна из столичных групп, на спектакль Орленева собралось много народу. «Слушали хорошо, напряжение росло от акта к акту, – вспоминал один из рецензентов, – в четвертом акте "раздались истерики" а по окончании действия "взрыв аплодисментов, крики приветствий, многочисленные вызовы». Несмотря на весьма успешную творческую деятельность, жизнь в провинциальном Минске уже не радовала Чирикова.
     М. Горький в своем письме писал ему: «Что тебе в Минске дурно – это хорошо, – было бы дурно, если бы тебе хорошо было в Минске. … Я – всей душой за то, чтоб тебе уехать… Это необходимо, обязательно. Хлопочи о переводе в Москву, хлопочи серьезно, во всю мочь. Не могу ли быть полезным? … Скажи. Я тебе не только советую переводиться в Москву – прошу о том. В ней ты и заживешь шире и работать будешь больше, – уж это несомненно…»  Но в конце 1901 г. Чириков перебирается в Ярославль и становится ревизором в транспортно-пароходном обществе «Надежда». Так Чириков вернулся  на берега любимой Волги, которая в его жизни всегда занимала совершенно особое место.
     Вскоре после Ярославля он переезжает в хорошо знакомый ему Нижний Новгород. В Нижнем Чириковы сближаются с местной интеллигенцией: с Ф. Шаляпиным, но, главным образом, с М. Горьким. С Горьким Евгений Николаевич был близко знаком, уже начиная с совместной работы на всероссийской выставке в 1896 г.

«Когда в конце 1902 года я перевелся в Нижний Новгород из Ярославля и когда вновь встретился там уже с прославленным М. Горьким, мы быстро сошлись и подружились семьями. Тогда М. Горький был бесконечно приветлив к людям, и его квартира служила центром, где за гостеприимным столом у самовара сходилась самая разношерстная публика, начиная от революционеров всех партий и кончая особами духовного звания! Какая-то радость сверкала в его доме. Наезжали к нам в Нижний столичные писатели, артисты и всякие знаменитости искусства, и все это попадало в квартиру Горького», — вспоминал Е. Чириков.
     С 1901 г. Е.Н. Чириков начинает сотрудничать с издательством «Знание». Здесь вышли в свет некоторые отдельные произведения писателя, его восьмитомное собрание сочинений (в 1901—1909 гг.). Он также активный участник известных сборников, которые начинают издаваться с 1903 г. «… К этому же времени относится идея Горького собрать около "Знания" всех молодых и популярных писателей…, – пишет Е. Чириков. – Тогдашняя популярность Горького и любовь к нему, как человеку и писателю, помогли осуществлению этой идеи: очень скоро около издательства М. Горького сконцентрировался кружок из всех известных тогда "молодых писателей", которые стали печататься и издаваться только в сборниках и в издательстве "Знания". Тут оказались: Горький, Андреев, Бунин, Вересаев, Куприн, Чириков, Серафимович, Скиталец, Телешов. Получилось нечто вроде монополии на всех новых по времени писателей, и дела издательства пошли блестяще. Сборники наши выдерживали до 70 тысяч повторных изданий, книги расходились с небывалой ранее быстротою. В большинстве своем состав писательской группы захватывал всех революционно или оппозиционно настроенных писателей своего времени, а это совпало с духом времени и настроением читательских масс».

Литературный кружок «Среда»
‍Слева направо стоят: С. Г. Скиталец, М. Горький.
Сидят: Л. Н. Андреев, Ф. И. Шаляпин, И. А. Бунин, Н. Д. Телешов, Е. Н. Чириков.
Москва, 1902

     Уже во втором сборнике был напечатан рассказ Чирикова «На поруках», который встретил большие трудности при прохождении через цензуру и только в результате усиленных хлопот К. П. Пятницкого, ведавшего делами «Знания», увидел свет, – причем, в урезанном виде. Всего в «Сборниках» Чириков опубликовал шесть своих произведений: повесть, рассказ, пьесы. Закрепившись в издательстве «Знание», он получил возможность бросить всякую службу и с 1903 года стал считаться профессиональным писателем. Доход с его книг и сотрудничество в сборниках «Знания» давали достаточно, чтобы прожить безбедно всей семье Чирикова.
     В Нижнем он пишет пьесу «Иван Мироныч», которая с успехом шла во многих театрах. Это была комедия из провинциальной жизни, которую Чириков отправлял на отзыв А. П. Чехову и получил ответ: «Пьеса … хороша и пойдет шибко, на долгие годы».   Премьера пьесы состоялась в Художественном театре 28 января 1905. К этому времени писатель уже «сделался полноправным гражданином» и переезжает с семьей в Москву. Он бывает на репетициях «Ивана Мироныча» в Художественном театре, знакомится с артистами О. Книппер, В. Качаловым, И. Москвиным, режиссерами, входит в круг московской театрально-артистической интеллигенции.
     Бурные события 1905 года и их общественная атмосфера увлекают темпераментного писателя: «Когда жизнь концентрируется вокруг революционного движения, литература не может не отражаться так или иначе в форме этого движения», – пишет Чириков.  
     В ответ на опубликованную в печати беседу Л. Н. Толстого с английским корреспондентом о событиях «кровавого воскресенья», он 21 января 1905 пишет письмо Толстому: «…Вам непонятно зачем голодный кричит о хлебе и зачем арестант хочет выйти на свободу… Вы всегда были на воле и на барских хлебах… и вам ничего не оставалось желать кроме самосовершенствования… Самосовершенствоваться очень удобно в Ясных Полянах, с громким именем Льва Толстого, которого "не трогают" даже в тех случаях, когда обыкновенных людей вешают и гноят в тюрьмах…»
     Следил Е.Чириков и за переменами в русской провинции и деревне. Так, например, события в Глуховском уезде Черниговской губернии, которые своим размахом, а впоследствии жестокостью расправы над крестьянами потрясли Чирикова, заставили его приехать на место событий и принять непосредственное участие в судебном процессе. Писатель-демократ не мог не откликнуться на яркий пример народного возмущения. В ночь на 23 февраля 1905 около трех тысяч крестьян Орловской губернии разгромили и сожгли крупный сахаро-рафинадный завод братьев Терещенко. Вызванные войска жестоко расправились с бунтовщиками. С 5 по 14 сентября в Глухове проходил открытый судебный процесс по делу о крестьянских волнениях. Чириков присутствовал на процессе в качестве корреспондента социал-демократического журнала «Правда», выступал на суде в защиту группы крестьян.  Впечатления от происшедших событий оставили глубокий след в душе писателя, и он начал работать над драмой «Мужики». Она была закончена 11 ноября 1905 и, после одобрения М. Горьким, принята К. П. Пятницким для сборника товарищества «Знание». А в 1906 г. вышла и повесть его «Мятежники». И в очерке, и в драме, и в повести Чириков поднимал самый важный для крестьян вопрос — кому будет принадлежать земля. Впоследствии он присутствует на учредительном съезде партии конституционных демократов, принимает участие в работе схода «Крестьянского союза» и его нелегального съезда. В результате, после небольшого перерыва, Чирикова вновь арестовывают и помещают в Бутырскую тюрьму.
     Из тюрьмы он тайно передает сатирическое стихотворение, которое было опубликовано в газете «Русское слово». Только после этого Чирикова, отсидевшего три недели в тюрьме, выпустили на свободу. В Журнале «Театр и искусство» сообщалось: «Евгений Чириков, один из членов арестованного бюро крестьянского союза, выпущен на свободу».  После выхода из тюрьмы за Чириковым велась слежка, а черносотенные организации пытались организовать на него покушение как на «любителя политических свобод».
     В результате он был вынужден тайно покинуть Москву и обосновался сначала на даче в Финляндии, а затем, с 1907 г. поселяется в Петербурге. Дача, которую Чириков снял весной 1906 г. в Финляндии и куда вскоре перебралась вся семья, была расположена недалеко от Пенат Репина. Писатель часто бывал в гостях у гениального художника и однажды Репин сделал его портрет, который был воспроизведен в журнале «Театр и искусство». Репин любил дарить Чирикову свои работы, более всего Евгений Николаевич ценил карандашный набросок Волги в районе Верхнего Услона, который Репин прислал ему в Прагу.
     Первое десятилетие 20-го века в России, связанное со спадом революционного движения, привело к переосмыслению писателем некоторых общественных явлений. Чириков вместе с рядом других писателей демократического направления ушел из «Знания».
     «Великая разница вскрылась теперь между старыми революционерами и революционерами марксистского толка… В "народнической вере" красной нитью проходит христианско-моральная подоплека и любовь к своей родине и народу… В новой марксистской вере не было ни религиозного настроения, ни моральной подоплеки, и все духовные ценности человека признавались лишь надстройкой буржуазной идеологии, подлежащей разрушению…», – писал Чириков в своих воспоминаниях.
     Крутой перелом в душе и в творчестве писателя был связан и с личной драмой: умирает любимая мать. Две недели, проведенные около постели умирающей, «впервые заставили меня оглянуться на свой пройденный путь, почувствовать малоценность всей прежней революционной суеты и вернуться к вечному: душе человеческой…»
     В своих творческих поисках, часто связанных с русским фольклором, Чириков использовал временами, необычные для него символические приемы. Это особенно заметно в его драматических произведениях этого периода: «Легенда старого замка» (1906), «Красные огни» (1907), «Колдунья» (1907), «Лесные тайны» (1910). «Писатель-реалист, чутко реагировавший на конкретные политические события, знаток провинциального быта, начинает работу над необычными для его творчества произведениями», – отмечает исследователь драматургических работ Е. Чирикова М. Ю. Любимова: «Драматург впервые использует художественные приемы, тяготеющие к символизму, ищет обобщенную, условную форму для отражения современной действительности». Сам Е.Чириков в 1911 г. писал: «… драматический зуд теперь у меня спадает… и я так счастлив, что не придется иметь дела с "проведением своего произведения" через бесчисленные препоны на сцену…» Тем не менее, «Легенда старого замка» и «Красные огни» к постановке были вновь запрещены, но драмы-сказки Чирикова «Колдунья» и «Лесные тайны» ставились на сцене и имели достаточно большой успех.
     К этому времени относится знакомство Чирикова с художником И. Я. Билибиным, с которым впоследствии их надолго связала судьба. Их сблизила любовь к русской старине и фольклору. Иван Яковлевич пытался взять на себя художественное оформление спектакля «Колдунья», но этим планам не суждено было сбыться.
     С 1911 г. он возвращается к беллетристике, к излюбленному реализму и пишет ставший впоследствии, пожалуй, наиболее популярным роман «Юность». «После вычурных, деланных и бьющих на дурные страсти художественных произведений последних лет роман Чирикова приятно поражает своей чистотой, безыскусностью и правдивостью», – писал литературный обозреватель «Вестника Знаний».
     «В романе Чирикова мы опять встречаемся как со старыми знакомыми, с чистыми героями, идейными молодыми людьми и девушками, и невольно отдыхаем на этом романе…»  Этот автобиографический роман стал первой книгой известной трилогии Чирикова «Жизнь Тарханова». В 1912 г. «Вестник Европы» публикует второй роман «Изгнание», а затем и «Возвращение». Уже в эмиграции Чириков публикует четвертую книгу «Семья», завершая, таким образом, свою автобиографическую эпопею.
     В течение 1910—1916 гг. «Московское книгоиздательство» издает Собрание сочинений в 17 томах, куда вошли наиболее значительные к тому времени  произведения писателя. Одновременно Чириков продолжает писать прозаические произведения, связанные с русским фольклором: «Плен страстей человеческих», «Волжские сказки», «Цветы воспоминаний». Незадолго до первой мировой войны он закончил русскую сказку-мистерию «Красота ненаглядная», написанную под впечатлением его поездки на озеро Светлояр в 1912 г.
     Закончив «Красоту ненаглядную», Чириков объехал несколько городов с лекцией «Душа народа», где рассказывал и о своем произведении «Красота ненаглядная», называя его художественной иллюстрацией к вопросу о народной душе. Впоследствии, в 1924 г. в Берлине, эта сказка издается уже вместе со вступительной статьей-предисловием «О душе русского народа». Обращение к национальным корням у Чирикова связано с теми его мировоззренческими переменами, которые он сам отмечал как «перелом в творчестве»: «Я… ощутил таившуюся в новой идеологии разрушительную силу, грозившую моей родине, моему отечеству и государству, если не гибелью, то огромными бедствиями… Я почувствовал себя не просто человеком, а человеком и писателем русским», — пишет он в своих воспоминаниях.
     Чувство связи с Родиной привело писателя на фронт, где в первую мировую войну он работал корреспондентом газеты «Русское слово». Итогом знакомства с ужасами войны явилась его книжка «Поездка на Балканы (Заметки военного корреспондента)» (1913 г.) и сборник рассказов «Эхо войны» (1916 г.) В заключении книги «Поездка на Балканы» Чириков восклицает: «Все звериное в человеке на войне пробуждается в неприкрашенном виде и потому не бывает войны без зверств!.. И пусть печать Каина лежит на всех "культурных и гуманных" людях, которые толкают страну к пролитию человеческой крови и к зверствам!..» Эта основополагающая мысль писателя, высказанная им накануне надвигающихся событий в России, легла в основу и его романа «Зверь из бездны», посвященного гражданской войне и написанного уже в эмиграции.
     В 1909 г. Чириковы снимали дачу в Финляндии на Черной речке. На другом берегу была известная своей необычностью дача Л. Андреева. С Леонидом Николаевичем Чириков был особенно дружен, так как у них были общие увлечения: занятия фотографией, охота. Через Черную речку они переправлялись друг к другу на лодке.      Однажды к Андрееву на дачу приехал известный кинооператор А. Дранков и снял небольшой документальный фильм. Этот фильм, который сохранился, состоит из девяти коротких эпизодов и в трех из них фигурирует Е.Н. Чириков. В течение многих лет Евгений Николаевич был участником известного московского кружка «Среда», который собирался на квартире писателя Н. Д. Телешова. Здесь писатели читали свои новые произведения, обсуждали последние события общественной жизни. В 1902 г. была сделана знаменитая фотография «Среды», которая в виде открытки разошлась в тысячах экземпляров и публиковалась затем во многих книгах мемуарного характера. Объединялась литературно-художественная интеллигенция и при строительстве дач для своего семейного отдыха. Большая группа интеллигенции в это время проводила свой отдых в Финляндии, в д. Нейвола у станции Мустамяки. Младшая дочь Чирикова, Валентина, в своих воспоминаниях пишет: «Мы проводили в Нейвола зимние каникулы, а когда отцу предстояла и летом литературная работа, то и лето. В 1913 г. вблизи нас жили на летнем отдыхе: Горький, Бонч-Бруевич, Иорданские, Демьян Бедный. Конечно, Чириковы встречались с ними часто…» В это время, несмотря на достаточно серьезные разногласия, дружеские отношения между Чириковым и Горьким еще сохранялись.
     Вскоре на западном побережье Черного моря кто-то открыл райский уголок Батилиман, совсем дикий, огороженный скалами и громадными соснами. Этот дикий участок крымского побережья группа петербургской и московской интеллигенции решила благоустроить и превратить в место постоянного летнего отдыха. В числе пайщиков этого коллективного имения был и Е. Чириков. Его компаньонами были писатели В. Г. Короленко, А. И. Куприн, С. Я. Елпатьевский, художники И. Я. Билибин, В. Д. Дервиз, профессора А. Ф. Иоффе, В. И. Вернадский, М. И. Ростовцев. Здесь было последнее пристанище Чириковых перед их отъездом в эмиграцию.
Начинающиеся расхождения во взглядах с Горьким, разворачивающиеся события и надвигающаяся опасность для России заставляют Чирикова вновь обратиться к публицистике. Особенно активна его публицистическая деятельность накануне и непосредственно после революции. Он работает с Плехановым в его газете «Единство», затем перебирается в Москву, пишет в «Русских ведомостях». Выступая против большевистского террора и подавления демократии, он ездит с лекциями, выступает на собраниях. Однажды в Коломне, выступая с лекцией, Чириков едва не поплатился за это своей жизнью. Спас его от неминуемого расстрела писатель Пильняк.
     В конце 1917 г. Чириков с женой и ее матерью покидает Москву и укрывается на даче в Батилимане. Евгений Николаевич работает в севастопольских газетах, пишет статьи и фельетоны, направленные против большевиков. Во второй половине 1919 года Е.Н. Чириков работает в ОСВАГе в Ростове-на-Дону, где издаются его брошюры на актуальные темы. А брошюру-исследование «Народ и революция» (1919) Ленин поместил в своей кремлевской библиотеке, надписав на ее обложке: «Особая полка: белогвард[ейская] литература».
     Позже, в эмиграции в Софии, Чириков по поводу своих публицистических выступлений вопрошал: «…Не вправе ли мы, не дожидаясь суда истории, призвать их (большевиков – Е.Ч.) к суду нашему, суду современников, преданных, проданных и распятых во имя какого-то фантастического эксперимента? Ведь этот эксперимент всеми своими ужасами и кошмарами, всей кровью и всеми слезами обрушивается именно, прежде всего, на нас, современников революции, превращенной в истребление нации и ее культуры! Такой суд – единственная форма нашей самозащиты, и кто решится отнять у нас это последнее право живого существа – защиты от напавших убийц, грабителей и мучителей?.. Мы должны защищаться, а потому не можем не обвинять. Мы – не историки, а живые люди…»

‍
‍Семья Е.Н.Чирикова, 1912-1913 гг
Верхний ряд (слева направо):
старшая дочь Новелла, старший  сын Евгений, супруга Валентина Георгиевна, средняя дочь Людмила.
Нижний ряд: Евгений Николаевич, младший сын Георгий, младшая дочь Валентина.

     Между тем, ужас и кровь гражданской войны коснулся и семьи писателя. В Крыму Чириковых ожидало тревожное известие о том, что старший сын Евгений, вступивший в Добровольческую армию, ранен в боях под Екатеринодаром и его жизнь в опасности. В конце июля 1918 г. Е. Н. Чириков выхлопотал разрешение взять сына на попечение и отправился на его розыски. Он  нашел сына в живых, но инвалидом с ампутированной ногой.
     В конце года, во время возвращения из Ростова дочери Людмила и Валентина заболели в Новороссийске сыпным тифом. В это же время Евгений Николаевич узнает, что в Севастополе белые угнали младшего сына Георгия защищать Перекоп. Когда миновал кризис болезни у дочерей, Евгений Николаевич оставил их на попечение художника Билибина, а сам бросился с женой в Севастополь вызволять из армии младшего сына.
     В одном из писем Е. Н. Чириков с горькой иронией отмечал: "Начальство готовится к эвакуации, а младенцы посланы на фронт…» Несмотря на то, что надвигающиеся события и отношение новых властей к Чирикову заставляли предполагать необходимость отъезда за границу, морально Е. Чириков к нему не был готов. Он до последнего момента надеялся, что ему не придется покидать Россию, разлучаться со своей семьей и бросать все, что так дорого было для его сердца. И все же в середине ноября 1920 г. Е. Чириков скоропалительно, в полном одиночестве покидает Россию. Последний аргумент в пользу эмиграции, вероятно, прозвучал из уст известного публициста и издателя В. Л. Бурцева. В своем первом письме из эмиграции Чириков писал: «Я сперва решил остаться, но Бурцев, бывший в Севастополе, запугал меня. Прямо потребовал, чтобы я уезжал». Через несколько дней покинул Россию и младший сын Чирикова – Георгий, которого отец все же вызволил из-под Перекопа. Встретились они с отцом уже в Константинополе, где и прожили до начала 1921 г. а затем перебрались в Софию.
Людмила и Валентина покинули Новороссийск в конце февраля 1920 г. вместе с художником И. Я. Билибиным. Они попали в Египет, в лагерь для интернированных в местечке Телль аль-Кебир в 80 километрах от Каира. В августе 1921 г. Валентина переезжает в Софию, а Людмила в апреле 1922 г. уезжает из Каира в Берлин. В октябре 1921 г. Чириков вместе с сыном и дочерью приехал в Чехословакию и поселился в Праге, а еще через год к концу 1922 г., уже вся семья Чириковых собралась в Праге под одной крышей.
     Среди русских писателей, эмигрировавших в Чехословакию  (А. Аверченко, М. Цветаева, Вас. И. Немирович-Данченко), Чириков был заметной фигурой. Многие его произведения уже были известны чешскому читателю. Только за первую половину десятилетия в переводе на чешский язык вышло восемнадцать отдельных произведений, среди них известная пьеса «Евреи» (1905 г.). В то же время многое из написанного Чириковым – художественная проза, воспоминания, критические статьи – публиковалось в Чехословакии на русском языке в эмигрантских изданиях, выходивших в Праге.
     О популярности произведений Чирикова у пражских читателей можно судить по статистике Русского народного университета за 1923–1927. Народными публичными библиотеками было приобретено 214 402 книги, на русские переводы приходится 7 067; из них: произведений Ф. Достоевского — 2 073; произведений Л. Толстого – 1 533; произведений Е. Чирикова – 846 (больше всего: «Изгнание» – 177, «Юность» —170, «Возвращение» – 165).
     В апреле 1919 года в Праге было основано общество «Чешско-русская Еднота».  Цель общества – «способствовать развитию представлений чехословацкого народа о русской жизни и знакомить русское общество с жизнью Чехословакии». Общество устраивало лекции, литературные вечера, выставки, экскурсии. При нем была создана библиотека, а весной 1919 издательство «Наша речь». Е. Н. Чириков и В. И. Немирович-Данченко были его почетными членами. Осенью 1922 года Чириков, участвовавший в создании «Союза русских писателей и журналистов в Чехословацкой республике», был избран постоянным членом правления Союза.
     В 1925 году Евгений Николаевич опубликовал последнюю часть автобиографической тетралогии «Жизнь Тарханова», роман «Семья». Многие произведения его были посвящены России прошлого, ее прекрасной природе, народным обычаям и поверьям («Красота ненаглядная», 1924; «Между небом и землей», 1927; «Девичьи слезы», 1927). Семейная хроника «Отчий дом» (1929) завершает его творческий путь.
     Находясь в эмиграции, писатель продолжал возвращаться к пережитой теме ужасов гражданской войны. Наиболее глубокое осмысление братоубийственной бойни писатель дает в романе «Зверь из бездны: Поэма страшных лет». Это произведение, опубликованное в чешском переводе в 1924 г., в 1926 г. выходит на русском языке в пражском издательстве «Пламя».
     Советское литературоведение, несмотря на то, что роман в России тогда еще никогда не издавался, однозначно отнесло его к антисоветским произведениям.
     В романе Е.Чириков описывает судьбы родных братьев, которые в ходе гражданской войны, оказавшись во вражеских лагерях, проходят кровавое месиво братоубийственной бойни. Писатель не пощадил никого: ни красных, ни белых; в безумстве гражданской войны, его ужасало пробуждение в человеке низменных звериных инстинктов.
     В романе Чириков вопрошает: «Во имя чего убивать? И кого убивать? Слепых и обманутых? Во имя родины? Но родина прежде всего в твоем народе, стало быть, во имя родины убивать родину?»  Роман вызвал в эмигрантской прессе многочисленные отзывы критиков и бурную полемику. «Около моего романа "Зверь", – сообщал он своей дочери, – теперь идет борьба, и грызня разбередила больное место. А читают нарасхват. В библиотеках месячная очередь». Основная полемика развернулась на страницах газеты «Возрождение», но затронула она и другие эмигрантские издания. Е. Чириков подчеркивал: «Выпустил я книгу сейчас же, как написал, потому что считал очень нужным и полезным делом рассказать, какой кошмар и ужас представляет из себя та братоубийственная междоусобица, об избавлении от которой вы все молитесь… Охотно напечатал бы свою книгу на всех языках, если бы представилась возможность, чтобы непережившие гражданской войны народы отвратились от большевизма; а посвятил я свою книгу чешскому народу в знак глубокой благодарности за то, что братский народ дал мне приют и возможность написать эту книгу». Полемика вокруг романа отняла много сил и нервной энергии у Е. Чирикова. Он даже хотел оставить Прагу и переехать в Париж, чтобы, по-видимому, переменить обстановку и забыть об этом неприятном периоде своей жизни. Но жизнь сложилась так, что писатель остался в Праге.

‍
Е.Н.Чириков в Чехословакии, 1927 г.            

Живя в эмиграции с постоянным чувством ностальгии, Е. Чириков до последних дней верил в возвращение, то теряя надежду, то снова обретая ее. Ни о чем другом, как о России, ему не хотелось ни читать, ни писать. В одном из последних писем Чирикова обращает на себя внимание такое признание: «Всё в прошлом. Вот и книжка моя "Вечерний звон" – все раскопки прошлого. Настоящего точно нет. Конечно, много сюжетов дать может эмиграция, но не хочется и не можется шевелить и бередить наши язвы и наши страдания. Толку мало, а боли много". Символичен и автограф на этой книге для дочери Валентины – "…от потонувшего колокола». В 1925 году Чириков писал: «Время мчится с быстротою, а с ним и жизнь наша. Шестой год скоро в изгнании, а конца не видать. Я что-то уже теряю надежду вернуться к родным берегам и кончить земное странствие на родной земле». Жизненный путь писателя оборвался 18 января 1932 в Праге. Чехи устроили Евгению Николаевичу торжественные похороны. Его прах погребен на Ольшанском кладбище рядом с русским храмом. На его могиле каменное изваяние прекрасной молодой женщины, обобщенный образ той, которая вела, поддерживала и вдохновляла всю его творческую жизнь. Здесь, в этой же земле, покоятся тела многих русских, известных и совсем не известных, жизнь которых оборвалась вдали от их великой и прекрасной Родины.
     
     В 1961 году, накануне 100-летия со дня рождения Чирикова, в Москве были изданы его «Повести и рассказы», которые относятся к дореволюционному творчеству писателя. В 1982 году защищена первая кандидатская диссертация по Е.Н.Чирикову, также посвященная его творчеству до революции. После этого стали появляться статьи автора диссертации с новыми сведениями, дополняющими жизнь и творчество писателя. В 1988 году была защищена диссертация, посвященная драматургии Е.Н.Чирикова, С 1990-х годов в Москве, а также в родной Казани творчество писателя, особенно его эмигрантский период, начинает привлекать все большее внимание. В 1993 г. были полностью опубликованы воспоминания Евгения Николаевича «На путях жизни и творчества». В Казани в 1997 г. издается небольшим тиражом сборник исследований начального этапа творческого пути писателя – «Евгений Чириков и "Волжский вестник"». В крупнейших городах страны на кафедрах филологических факультетов начинается подготовка аспирантов по изучению наследия Чирикова. Одновременно в различных изданиях публикуются, анализируются, дается оценка как произведений писателя, так и его творчества. Поворотной вехой в изучении его творчества стал 2000 год, когда роман «Зверь из бездны» был переиздан одновременно в Минске и в Симферополе, а в Москве — издан большой сборник, в который кроме романа вошли также и некоторые сказки и рассказы. Стали появляться многочисленные статьи и доклады на всевозможных конференциях.
     В начале 2007 года в Москве, в «Доме-музее Марины Цветаевой» прошла двухдневная конференция «Е. Н. Чириков: возвращение к читателю». На ней было сделано более 20 докладов, устроена выставка творческих и биографических материалов из личных собраний потомков писателя и издан каталог этой выставки. В 2004 г. на основе «Волжских рассказов» Чирикова в Нижнем Новгороде была опубликована книга «Вниз по Волге-реке». В Москве в 2010 г. переиздан роман-панорама «Отчий дом», в которой Е.Н. Чириков предложил свой ответ на вопрос о причинах, подтолкнувших Россию к революционной катастрофе 1917-го года. В 2014 г. в Казани вышел заключительный сборник «Евгений Чириков. Избранное (Казанский период)». В этом же году в журнале «Современная драматургия» была опубликована драма-сказка Чирикова «Красота ненаглядная». В №12 2016 года и в последующих четырех номерах журнала «Юность» опубликован его знаменитый роман «Юность».  
     К 100-летию октябрьского переворота в Киеве был опубликован сборник, в который вошли письма из семейного архива, воспоминания близких и публицистические статьи писателя, затерянные в периодических изданиях 1910-20-х годов – «1917. Умные разговоры». В последнее время защищено еще три кандидатских диссертации и продолжается работа по исследованию различных аспектов творчества Е.Н. Чирикова. Успешно функционирует литературная экспозиция писателя, которая демонстрируется в различных музеях Нижнего Новгорода. Проходят творческие вечера и выставки в Москве, Минске и в Нижнем Новгороде с участием потомков Чирикова. За полгода до своей смерти Евгений Николаевич Чириков писал дочери: «Я думаю, что в освобожденной России я, как писатель, воскресну». Это пророчество писателя в наши дни сбывается.